Отношение Православной Церкви к римо-католикам.  

Историко-канонический обзор 

(из докладной записки святейшему Патриарху Алексию II, 2007 г.)

Отношение Православной Церкви к Римо-Католической церкви всегда строилось на основании святоотеческого Предания, подтвержденного жизненным опытом Церкви.[1] 

Прежде чем перейти к рассмотрению отношения Отцов Церкви к Римо-Католицизму, мы сочли необходимым напомнить о некоторых особенностях церковной жизни, которая всегда должна строиться на началах соборности. Эти, казалось бы, очевидные истины сейчас предаются все большему забвению:

• Ни епископ, как преемник апостольского служения в Церкви, ни предстоятель какой-либо поместной Церкви, ни даже Собор[2] не вправе изменять Предания Церкви.[3]
• И епископ[4], и предстоятель Церкви, и Собор, как орудия Святого Духа[5], его органы призваны быть выразителями Священного Предания, а это означает строгое следование учению духоносных Отцов  Церкви[6] и Вселенским Соборам.
• Решая вопросы религиозного плана, определяя, во что должно веровать, Церковь никогда не издает новых догматов, а лишь свидетельствует об откровенной истине и неизменном предании главных поместных Церквей и в  определенной форме, согласно потребностям времени, выражает истину, о которой возник спор и которую некоторые начали уже ошибочно понимать и ошибочно проповедовать.[7]

Напомним, что Церковь Христова, основываясь на 1 правиле свт. Василия Великого, делит отпавших от Апостольской Церкви на три категории: еретики, раскольники и самочинные сборища (παρασυναγωγη). К еретикам Церковь относит такие деноминации, которые вносят в вероучение хотя бы малые погрешности, т.е. искажают догматы веры, вводят новые догматы[8].

с 1054 по 1204

Отечественные дореволюционные историки Церкви, анализируя причины возникшей в 1054 г. Великой Схизмы указывали на сложившиеся к тому времени серьезные расхождения между Римской Церковью и Православной Восточной Церковью в области вероучения.[9] Если не считать спор из-за употребления в Евхаристии латинянами вместо традиционного квасного хлеба опресноков, который иногда и  относят к категории терпимых нововведений, то основными пунктами расхождения в вероучительных истинах были: filioque, подпадавшее под осуждение III Вселенского собора, а также учение о главенстве папы в Церкви. Эти нововведения уже были ранее осуждены на соборе 867 года при свтителе Фотие патриархе Константинопольском.Среди нововведений римо-католиков патриарх Константинопольский Михаил Керулларий в письме к патриарху Антиохийскому Петру упоминает и о внесении римо-католиками изменений при совершении таинства крещения. Он сообщает о практике совершения крещения «в одно погружение». [10]Именно это послужило уже тогда поводом для принятия латинян в Православную Церковь через крещение, за что греков упрекал кардинал Гумберт.[11]

Тем не менее, несмотря на произошедший разрыв между церквями в 1054 г., вскоре со стороны римских пап были проявлены желания к восстановлению церковного единства Запада и Востока.

Папа Александр II через своего представителя Петра Анагниса посылает приветственное письмо императору Михаилу  в связи с  возведением его на императорский престол. При этом он выражает желание восстановить единство церквей при условии признания  первенства власти папы в Церкви. Соответствующее послание было послано и патриарху Константинопольскому Иоанну Ксифилину (1064-1075).[12]

В 1079 году в Константинополе состоялся собор на котором было принято решение об открытии прежде закрытых латинских храмов в Константинополе. В своем послании к папе Урбану II (1088-1099) патриарх Константинопольский Николай III Грамматик (1084-1111) дипломатично оправдывался, что лишь халатность послужила причиной отсутствия имени папы в диптихах Великой Церкви. Тем не менее, в письме к князю Калабрии патриарх писал о готовности встретиться с папой с целью переговоров о восстановлении единства. При этом патриарх поставил необходимым условием исполнение принятых на соборе условий: чтобы папа в письменном виде изложил исповедание  веры согласное с семью Вселенскими соборами, осудил все прежде осужденные Церковью ереси, утвердил принятые на Трулльском соборе правила. Папа Урбан уклонился от исполнения требований Константинопольского собора, по этой же причине не было внесено его имя в диптих Великой Церкви[13].

На соборе в Варине в 1098[14] году присутствовали латинские епископы и православные епископы только из Южной Италии. Сам папа Урбан удостоил собор своим присутствием. Православные епископы осудили прибавление латинян в символ веры filioque как еретическое учение. В связи с предъявдяемыми греками латинянам упреками в искажении веры были составлены ответы Ансельма, который доказывал православность filioque. Раскол остался неуврачеван.

В последующие годы, когда Византийская империя испытывала натиск турок-сельджуков с востока, а норманнов с запада, императоры Восточно-Римской империи искали помощи на западе и видели в восстановлении единства римской и Восточной церквей залог преодоления политического кризиса. Поэтому императоры часто вступали в личную переписку с первосвященниками, затрагивая также и вопрос о восстановлении единства Церкви.

Но все состоявшиеся богословские диалоги между представителями Православной Церкви и Римской церкви натыкались на непреодолимое препятствие – настаивание Римских первосвященников на своем главенстве в Церкви и требовании подчинится патриархам его власти. Как верно заметила Анна Комнина причина борьбы в Церкви заключалась в навязывании папой своих космократических амбиций.[15]

Папа Иннокентий после своего вступления на престол писал императору Алексею Комнину: «… И в символе ясно говорится: верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь. Между тем греки, отступая от единства апостольского престола и римской Церкви, которая, по установлению Господа, есть мать и наставница всех верных, измыслили себе иную Церковь, если только может принадлежать это имя иной Церкви, кроме единой».[16] Упорное настаивание на своей власти в Церкви папы Иннокентия, его категоричность и неуступчивость по вопросу преимущества чести и власти римского понтифика разрушили все стремления императора созвать собор в Константинополе. Начавшиеся (с 1079 г.) крестовые походы на Восток для освобождения Гроба Господня от магометан (1009 полностью разрушен храм Воскресения Христова[17]), показали хищнические нравы латинян, их неприязнь к грекам и Церкви.

При императоре Мануиле Комнине состоялся в 1170 г. собор. На нем присутствовали латинские кардиналы и греческое духовенство. Подробного описания Собора до наших дней не сохранилось. Однако сохранились слова патриарха Михаила Анхиала, противника унии с латинянами. Он в частности говорил: «…Пусть господствует надо мной какой-нибудь агарянин, это останется действием только наружным, но я не допущу себе согласиться с итальянцем, потому  что это уже будет относиться к области моего ума. Ему я не сочувствую, хотя и покаряюсь; когда же я соглашаюсь с ним в вере, то разрываю связь с Господом моим, которого латинянин вытесняет из моего сердца».[18]Анциран относительно решений Собора о латинянах сообщает: «Много толковали и слушали, но друг другу не уступали. Почему отчаявшись относительно соглашения между собою, император и весь сенат решились совершенно разорвать всякую связь с папою и со всеми его единомышленниками, остальное предоставляя на суд Божий. Их (латинян) не предали полному отлучению, как другие ереси, так как это общество очень велико и знаменито».[19]

В правление империей Исаака  Ангела и Алексея Ангела завязывалась эпизодическая переписка с папами императоров. Алексей I Ангел в одном из писем папе Иннокентию III указал на причины продолжающегося разделения западной и восточной церквей: «…Оно (т. е. соединение) легко могло бы состояться, если бы, при ограничении человеческих желаний, была принята посредницею одна воля Божия; ибо вселенская Церковь, состоящая под управлением единого пастыря Христа, едина и нераздельна. Что же касается до нынешних престолов и почестей, какими пользуются церкви, то это привзошло к ним от мирских властей. Посему, если бы предстоятели церквей отложили свое плотское мудрование и исследование глубоких догматов предоставили единому Духу святому, то скоро могли бы достигнуть разрешения недоумений и пришли бы от разделения к единству, от споров к миру… Твое дело (т. е. папы Иннокентия) по примеру прежде бывших соборов, для исследования о догматах учредить соборное совещание: когда это будет сделано, тогда и наша святейшая церковь не замедлит принять участие в соборе».[20]

Однако, Собор не был созван, и причиной тому послужили все те же требования пап подчинения себе патриархов Востока и отклонение теории  пентархии.

Никита, митрополит Никомидийский по поводу папских притязаний на главенство в Церкви замечает: «Если первосвященник римский хочет с высокого, гордого своего престола греметь и как бы  с высоты бросать нам свои законы, если он имеет притязание быть нашим судией и судией наших церквей и даже осподствовать над нами не с нашего согласия, а самовольно, по своему усмотрению, то как могут существовать между нами братские или отеческие отношения?»[21]

Накануне окончательного завоевания Константинополя крестоносцами, на захваченных землях греков везде силой утверждалось латинство. Во все покоренные провинции папа направил своих епископов и священников. Православных священников изгоняли, лишали имущества и всех прав.[22]

 По свидетельству Никиты Хониата за это время между греками и латинянами утвердилась великая пропасть вражды. И если, как справедливо замечает профессор Л. Катанский, «до XI в. разделение религиозное было осознано преимущественно иерархиею восточной и западной, и высшим образованным классом той и другой стороны, то теперь, в настоящие полтора века, это сознание стало проникать довольно глубоко в массы народные».[23] «Непомерная ненависть к нам латинян, - говорит Никита Хониат очевидец взятия и разграбления Константинополя крестоносцами, - и крайнее несогласие наше с ними не допускали между нами ни на одну минуту мысли о дружелюбии».[24]

с 1204 до 1453

Наиболее полное и точное отношение к Римо-Католической церкви было сформулировано в сознании Православной Церкви после 4 Крестового похода, в результате которого был зверски разгромлен и разграблен Новый Рим, а также после Лионской Унии (1278г.), породившей многочисленных мучеников на святой Горе за Православие[25]. 13 апреля 1204 года крестоносцами был взят полусожженный Константинополь. Город и его жители подверглись жестоким издевательствам и грабежу. Победители не щадили никого и ничего. По словам очевидца Никиты Хониата, завоеватели врывались в дома граждан, грабили их. Не довольствуясь награбленным, их святотатственные руки простерлись на церковные сокровища и святыни православных церквей: «…нечестиво ругались над святыми иконами, низвергали в нечистые места мощи святых мучеников, они не страшились выбрасывать на землю Тело и Кровь Господа, и упивались вином из священных сосудов». Великому поруганию подвергся знаменитый храм святой Софии: «Драгоценный престол, составленный из разнообразных веществ, при посредстве огня слитых в одно прекрасное целое, крестоносцы изрубили на части и разделили между собою. Все украшения – золото, серебро, дорогие камни были сорваны со своих мест. Для изнесения сокровищ из храма, вводили в него вьючных животных… Постыдная женщина пела непристойные песни и плясала на патриаршем месте».[26] Если воины похищали золото и другие церковные украшения, то латинские аббаты устремились на святыни. Один из них, парижский аббат Мартин Литц приобрел известность своей наглостью в похищении святынь. В результате этих грабежей многочисленные сокровища Константинополя оказались на западе: Риме, Париже, Венеции и даже Германии.[27]

Папа Иннокентий, получивший о взятии крестоносцами Костантинополя больше негодовал, чем радовался, поскольку проявленные зверства латинян разрушили его планы на мирное подчинение Православной Церкви своей власти. Он пророчески писал в письме к Бонифацию, главному вождю крестового похода: «Недостаточно было вам царских сокровищ и имуществ людей знатных и простых, вы простерли свои руки и на сокровища церкви и, что всего преступнее, на самые утвари ее, ибо вы с алтарей похищали серебряные ризы, и из ризниц уносили иконы, кресты и мощи, так что греческая Церковь, при всех своих страданиях, не пожелает вернуться к повиновению апостольскуму престолу, и , видя в латинянах только примеры разврата и дела тьмы, по справедливости возненавидят их более, чем псов».[28]

На развалинах некогда блистательной византийской столицы и ее великой империи была учреждена т. н. латинская империя во главе с новоутвержденным папой «императором» графом фландрским  Балдуином I. После этого папой поставлялись свои латинские епископы на всех завоеванных территориях, началось изживание греческого православного епископата и духовенства. Эти действия римских пап подтвердили их непризнание Восточной Церкви Церковью. Отношение к римо-католикам было исключительно как к еретикам.[29]Точно такое же отношение к римской Церкви утвердилось в умах православных ромеев. Латеранский собор 1215 года «осудил греков за то, что они перекрещивают латинян, которые присоединяются к их Церкви».[30]

Это подтверждают и документы, описывающие события, направленные на соединение церквей, с момента падения Константинополя и до 1262г., когда латиняне были изгнаны из столицы ромеев. Об отношении греков к латинянам сообщают нам постановления папы Иннокентия III о новооснованных латинских церквах на востоке. Он, в частности сохраняя древние права патриархатов, указывая на то, что обрядовые и языковые отличия не должны считаться различием в вере, особо подчеркивает о недопустимости принятого греками обычая омывать и освящать престолы своих церквей после совершения в них латинской евхаристии, а также перекрещивать переходящих в Православия латинян.[31] О практике перекрещивания латинян православными при переходе их в Православие в связи с заключением брака мы находим в послании папы Григория IX польскому духовенству (от 1232 г.).[32] Папа предписывает духовенству не допускать таких браков в принципе.

Однако, несмотря на то, что патриаршая кафедра переместилась в Никею, а в Константинополе правили латинские патриархи, никейский император Феодор Ласкарис завязывает переписку с Римом для решения своих политических проблем, а по ходу поднимается вновь вопрос о возможном воссоединении церквей.

В 1233г. состоялся собор, который проходил в Нике и Нимфее. В соборе приняли участие патриарх Герман II и четыре представителя от папы, православные епископы и богословы. На соборе православными были выдвинуты упреки латинян в нововведениях: внесение добавления в Символ веры filioque, употребление опресноков для Евхаристии.[33] В итоге православные произнесли анафему словами папы Дамаса на исповедующих исхождение Св. Духа «и от Сына». Латиняне же анафематствовали греков. Удаляясь с собора, нунции обратились к православным со словами: «находя что вы еретики, мы оставляем вас, как таких именно людей». На это православные кричали им в след: «вы сами еретики». «Другого исхода, - как замечает проф. А. Катанский, - трудно было и ожидать».[34]Этот же собор выработал Определение (Ὅρος ὀρθοδοξίας συνοδικὸς εἰς τὴν ἐκπόρευσιν τοῦ Ἁγίου Πνεύματος), в котором признавалось учение о filioque  «общеизвестным нововведением и ложными умозаключением, которое покрывает дно ересей и которое мы отвергаем».[35] Этот же собор осудил и употребление для Евхаристии пресного хлеба.[36]

Ко времени заключения Лионской унии по настоятельному требованию императора Михаила Палеолога, «ненависть к латинянам превратилась в великую народную силу, жившую в народе и двигавшую народ».[37]Что касается иерархии, то ее отношение к латинянам выразил еще до собора тогда еще знаменитый хартофилакс Иоанн Векк. Он сказал, что хотя латиняне и не называются еретиками, но на самом деле еретики.[38]Несмотря на насильственное подписание унии греков с латинянами на Лионском соборе, на поставление на патриарший престол императором Мануилом уже латинофила Иоанна Века и смену неугодного епископата, народ эту унию не принял. Сильное сопротивление унии заставило императора  прекратить насилия по насаждению унии, за что новый папа Мартин в 1281 году, 18 ноября произнес на Михаила Палеолога отлучение. При императоре Андронике Палеологе остатки унии были полностью изжиты в империи. Не безынтересен факт и переосвящения святой Софии, в которой прежде служили латинкие патриархи и униатский клир, а также процесс избрания нового патриарха. Храм был 2 января  1283г. переосвящен как оскверненный латинянами. Преп. Галактион монах Галисийский, некогда ослепленный Михаилом Палеологом за ревностную борьбу против унии, совершал окроплении всех частей храма.[39] А 11 апреля 1283 г. был рукоположен в Святой Софии новый патриарх Георгий Кипрский епископами, которые не приняли унии с латинянами. На клир была наложена епитимия, он был отлучен на время от Евхаристии.

В это же время шли споры об учении о исхождении Святого Духа. В ходе этих споров четко обозначились две партии: доказывавшие, что данное учение еретическое и неприемлемое для Церкви в лице патриарха Георгия Кипрского и его окружения, а в лице экс-патриарха униата Иоанна Века – допустимость и приемлемость этого учения, как философского и более глубокого обоснования учения о Св. Духе.[40] Лишь в результате сильного давления императора в конечном итоге Иоанн Векк признал латинян еретиками.[41]

В последующие столетия вопрос о воссоединении церквей не занимал ни папу ни восточных императоров по ряду причин. Однако отношение обеих церквей друг к другу оставалось прежним. На западе в народе на греческую Церковь смотрели как на схизму.

Новые сношения императоров с Римом начинается в  правление императора Андроника III Палеолога. Поднимается вопрос о необходимости созыва вселенского собора греками (Григора), однако это желание не находит должной реакции в Риме. Папы считали все догматические разности уже раз и навсегда решенными.

В 14 веке т.н. исихастские споры и победа  свт. Григория Паламы над Варлаамом[42] свидетельствовала о неприятии духовного опыта православного монашества западными христианами. У свт. Григория Паламы по отношению к Римо-Католической церкви мы находим вполне конкретные и далеко нелестные высказывания, которыми фиксируется отношение к римо-католикам не только Святой Горы, но и Вселенской Церкви, прославляющей этого святителя как «православия светильника и Церкви утверждение», соборно признав не только его святость, но и абсолютную чистоту православия  его творений[43]. Относительно Латинской церкви святитель Григорий говорит, что за искажение учения о Святом Духе, и, как прямое следствие, – появление учения о тварности божественной благодати, латиняне «были изгнаны  из пределов нашей Церкви» (ο των της καθ' ημας εκκλησιας απεληλανται περιβολων)[44]. Вероисповедание и таинства латинян он называет «латинской нечистотой»[45].

Потерпевшая неудачу попытка создании Унии во Флоренции в 1437-39гг., несмотря на придание Собору авторитета Вселенского[46], лишний раз подтвердила отчужденность Православной Церкви от Римо-Католицизма. Святитель Марк Эфесский, опровергая доводы в пользу Унии умеренного крыла греческого епископата, в своем знаменитом Окружном послании писал: “Но потому [мы отложились от них], что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно?- Ведь благочестивые законы говорят так: «Является еретиком и подлежит законом против еретиков тот, кто хотя бы и немногим отклоняется от Православной Веры». Если же латиняне ничем не отклонились от правой Веры, то, по-видимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого – величайшая из всех опасностей, то ясно – что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? Не ясно ли – как еретиков?”[47]Именно за искажение догмата о Св. Духе, как говорит свт. Марк Эфесский, «отделили их и отсекли от общего Тела Церкви». Согласно 7 правилу 2 Вселенского Собора, в Церкви установилась практика принимать римо-католиков, как и ариан через миропомазание. Эта же практика перешла из Константинопольской Церкви и в Киевскую митрополию. Отношение к римо-католикам как к еретикам и необходимость их принимать через миропомазание была закреплена на Константинопольском соборе 1484г. Однако эта практика не всегда соблюдалась, и применялся принцип акривии, когда латинян крестили. Такая практика получила одобрение на Московском соборе 1620г. при патриархе Филарете, но позже отменена. Особые обстоятельства заставили утвердить принцип применения акривии к римокатоликам на Константинопольском соборе 1756г., решением которого и до сих пор руководствуются многие грекоязычные поместные Православные Церкви[48]. На крещении католиков настаивали и отцы колливады в 18 веке. (св. Афанасий Парийский, св. Макарий Коринфский и преп. Никодим Святогорец)[49].

Итак, Вселенская Православная Церковь на протяжении всей своей истории после 1054 года, т.е. окончательного разрыва Римской поместной церкви с Вселенским Православием, считала Римо-Католическую церковь не столько раскольническим, сколько еретическим сообществом, принимая приходящих от нее либо через крещение, либо через миропомазание. Несмотря на то, что с 18 в. под давлением государства Русская Церковь самостоятельно изменила практику приема римо-католиков, однако и в ней сохранялось отношение к Римо-Католической церкви как к еретической конфессии. Это доказывают и единодушные высказывания величайших русских святых 19-20 вв.: святителя Игнатия (Брянчанинова), свят. Феофана Вышенского, преп. Амвросия Оптинского святого прав. Иоанна Кронштадского и др. Поэтому нет никаких оснований считать Римо-Католическую церковь «Церковью-сестрой» или «Церковью, в которой сохраняется апостольское преемство рукоположений»[50]. Признать это означало бы перечеркнуть всю историю борьбы с Унией, пренебречь подвигом тех святителей и мучеников, которые категорически отвергали римо-католицизм как ересь. Кроме того, в 1 правиле святителя Василия Великого вполне однозначно решается вопрос о благодатном преемстве, которого не может быть в принципе не только у еретиков, но даже и у раскольников. Церковь знает исторические свидетельства принятия в сущем сане[51], но они являются не правилом, а исключением, которое вовсе не меняет взгляд Церкви на недействительность таинств еретиков. Как тонко и глубоко  заметил свят. Феофан Затворник - таинства еретиков можно уподобить водопроводным трубам по которым не течет вода, т.е. нет благодати Божией.

Вывод, который можно сделать, опираясь на вышеизложенный материал и приведенные в нем историко-канонические доводы, может быть следующим:

1. В силу все более обостряющейся обстановки на Украине, а также активного укрепления Римо-Католической церкви на территории России, что свидетельствует об отсутствии у римо-католиков духа христианской любви и взаимоуважения, необходимо изъять из православной богословской лексики применяемые к латинской церкви термины «Церковь» и «Церковь-сестра». Это тем более оправдано тем, что на протяжении почти тысячи лет Отцы Церкви однозначно относились к римо-католицизму как ереси.

2. Дальнейшее удерживание такой терминологии необходимо расценивать как явное противоречие не только Преданию Церкви, но и п.3.1[52] «Основных принципов отношения РПЦ к инославию», а также п.4.2[53], п.4.3[54].

3. Признание же Римо-католической церкви «Церковью» ставит под сомнение необходимость каких-либо протестов и заявлений против дальнейшей прозелитической деятельности латинян на канонической территории не только РПЦ, но и любой Поместной Православной Церкви, т.к. эта «Церковь» тоже несет проповедь Евангелия, просвещая народы. Что же в этом плохого?

4. При выстраивании отношений РПЦ с римо-католиками, а также ведении богословского диалога необходимо учитывать, что глубина разрыва между нами с 1054г. существенно увеличилась. 

5. Сегодня назрела необходимость вернуться Русской Православной Церкви к вековой и соборно закрепленной практике приема римо-католиков как древних еретиков, приходящих в Православную Церковь через крещение и при обязательном условии правильного совершения Таинства крещения[55] через миропомазание. Принятие через крещение римо-католиков имеет вполне объективные основания: несмотря на дозволение II Ватиканским собором совершать крещение через тройное погружение, до сих пор сохраняется как преобладающая практика принятия через обливание-окропление, кроме того существуют различия при совершении чина оглашения, освящения воды для Таинства, последовании Миропомазания и т.д.[56] Все это нельзя не учитывать.